Призрак политического признания

Принцип монтера Мечникова "Утром деньги - днем стулья, днем деньги - вечером стулья" может не сработать при реализации плана федерализации Республики Молдова. Те, кто сегодня настаивают на том, что сначала необходимо принять политическое решение, а потом уже заниматься экономическим объединением двух берегов Днестра, глубоко заблуждаются, пребывая, как это принято говорить, в состоянии радостного невежества.

Необходима особая мотивация, пробуждение интереса друг к другу, что пустые политические декларации, как свидетельствует опыт десятилетних бесплодных переговоров между Кишиневом и Тирасполем, не способны обеспечить.

В затянувшемся процессе приднестровского урегулирования предпринимались робкие попытки подвести под отношения берегов общий экономический знаменатель. Одно время даже действовала специальная межправительственная комиссия, которая старалась навести мосты в производственной и банковско-финансовой сфере, но это было, скорее всего, частной инициативой отдельных министров, нежели ответственным, нацеленным на перспективу государственным шагом. Понятное дело, отсутствие каких либо полномочий довольно свело их усилия на нет. К тому же, и здесь проявился симптом застарелой болезни. Молдавская сторона, участвуя в экономических консультациях, не столько занималась поиском взаимовыгодных решений, сколько настаивала на своей позиции, опровергнутой, к слову, самим временем: Тирасполю ничего не остается, как подчиниться реалиям, создавшимся к тому времени в Правобережье, и включиться в строительство общего государства, исходя из предложений, выработанных в Кишиневе.

Словом, воссоздать единую экономику тогда не удалось. А без этого любые разговоры о политическом объединении страны носили характер обыкновенной трескотни. После смены политического руководства Молдовы в феврале 2001 года, власть стала особенно настаивать на незамедлительной и безоговорочной реинтеграции, заявив примерно следующее: сначала триколор над Тирасполем, а потом уже все остальное. То, что это невозможно без тщательной экономической проработки, новый лидер страны Владимир Воронин - инициатор стремительного натиска, явно не дружащий с экономикой, в расчет не брал. Причиной такого легкомыслия было то, что в первые месяцы своего президентства он просто-таки упивался свалившейся ему в руки властью, и утратил чувство реальности, что недопустимо для главы государства. А между тем можно было бы и задаться вопросом: как объединяться, если основой экономики Приднестровья является промышленность, хоть и недостаточными темпами, но все же реформирующаяся, а Молдовы - отсталое аграрное производство со всеми признаками натурального хозяйства.

Следовало бы для начала согласовать и такую позицию: как быть с внешним долгом Кишинева, который до "триумфального красного февраля" составлял около 2 миллиардов долларов США. И никаких перспектив рассчитаться по нему нет. Кроме одной: как можно скорее объединиться и рассчитываться работающей промышленностью Приднестровья. В Тирасполе это давно уже поняли, и, разумеется, не согласны с таким откровенно дискриминационным предложением. Ситуация выглядит как в известном анекдоте, где две головы Змея Горыныча упрекают третью, изволившую набраться в одиночку: "Как пить, так одна, а как блевать, так всем вместе!". Такие условия, как любил говаривать упомянутый мною выше персонаж Ильфа и Петрова, душа не принимает.

Есть и масса других вопросов, требующих обязательного решения. Это и унификация экономического законодательства, и закрепление итогов приватизации, проведенной на левом берегу. Но все это почему-то игнорируется столичными официальными лицами. Ответ на любые инициативы такого рода следует один. В Молдове приняты все необходимые законы, получившие высокую оценку западных экспертов, по ним и будем жить. Что касается собственности, то она будет включена в будущие планы приватизации и распродана с выгодой для всей страны. Доморощенных молдавских переговорщиков не учит ничто: на каждую высказанную претенциозно идею Кишинева тут же следует эффективный ответ. Например, стоило молдавской стороне заявить, что лею, как валюте, альтернативы нет, и ее обязательно надо ввести в Приднестровье в качестве единого законного платежного средства, как в Тирасполе осуществили денежную реформу. И сегодня тамошний рубль - уже не "приднестрофик". Он дороже почти в два раза и демонстрирует чудеса стабильности.

Экономический фактор объединения - отнюдь не второстепенная категория, которую можно оставить на потом. Авось когда-нибудь вернемся к ней, а пока давайте жить вместе. Исторический опыт свидетельствует, что интеграционные процессы не идут, если висят в воздухе актуальные проблемы экономики. И не стоит по поводу и без оного приводить вдохновляющий пример Германии. Жили, мол, люди при разных социально-политический системах, а взяли и объединились без каких-либо условностей и оглядок на труднопреодолимые препятствия. Это действительно было так. Мощная в экономическом отношении ФРГ поглотила менее развитую, но отнюдь не нищую ГДР, опираясь исключительно на собственное законодательство, и в течение почти тринадцати лет, как может, подтягивает экономику пяти своих новых земель (в смысле, провинций). Но для этого, как говорится, есть ресурсы, а не одно голое желание. Тем более что в своем промышленно-экономическом развитии Молдова отстает даже от Приднестровья, которое всеми правдами и неправдами пытается присовокупить к себе, не говоря уже о Германии.

В нашем скорбном положении уместнее было бы изучить опыт российско-белорусской интеграции. Опыт, во многом горький и поучительный. Там (на чем сегодня настаивает Кишинев на переговорах с Тирасполем) подписали политический договор об объединении двух стран в союзное государство. А потом выяснилось, что экономические системы двух стран разнородны, и это застопорило весь процесс. Москва и Минск никак не могут договориться по ряду принципиальных вопросов. Россия, в частности, утверждает, что ей тоже далеко до Германии, и она не в состоянии тянуть на себе малоэффективную и депрессивную, на ее взгляд, белорусскую экономику. Это, на мой взгляд, изрядное преувеличение. Белоруссия сумела сохранить значительный индустриальный потенциал.

Несмотря на попытки создать для нее режим международной изоляции, многие иностранные инвесторы охотно вкладывают средства во многие предприятия на ее территории. И при этом не ссылаются на неблагоприятную политическую ситуацию, на притеснения политической оппозиции. Определяющий фактор - экономическая конъюнктура, и никакие рекомендации правозащитников в данном случае определяющей роли не играют. Но, как показывает практика, хороший инвестиционный климат и динамично развивающаяся промышленность - еще не повод для полного объединения. Есть и другие препоны экономического характера, в частности, полная сырьевая зависимость Белоруссии от России, что делает союз в новых хозяйственных условиях проблематичным и отодвигает его на более отдаленную перспективу.

"Белорусский вариант" нам следует рассмотреть с еще одной позиции, на сей раз чисто политической. Это государство может стать первым легитимно признанным и состоящим в Организации Объединенных Наций, которое в скором времени признает независимость Приднестровья. Это не предположение и не вымысел. Не надо быть выдающимся аналитиком, чтобы предсказать такой исход. Обратим внимание на полную идентичность ситуаций. Российские власти, не отрицая необходимости интеграции России и Белоруссии в единое государство, настаивают на том, чтобы последняя вошла в состав первой на общих основаниях. Шесть белорусских областей должны стать равноправными субъектами РФ, а Александру Лукашенко уготовлена роль минского генерал-губернатора.

Повторюсь, такие условия у президента суверенной страны душа не принимает. Но в Кремле проявляют твердолобость, достойную иного применения, требуют именно этого. В Молдове ситуация аналогичная: кто-то диктует, а кто-то вынужден отбиваться от предложений сожительствовать на заранее неприемлемых условиях. Поэтому смычка Минска с Тирасполем - прогноз, который в самое ближайшее время может принять реальные очертания. Странам, поставленным в равное унизительное положение, ничего не остается, как объединять свои усилия, чтобы отстаивать свои права на существование и идентичность. А ведь это очень опасный симптом.

С этим нам уже пришлось столкнуться в 1991 году, когда распадался СССР. Достаточно было только одной стране - Турции - признать независимость двенадцати советских республик (без Прибалтики), как тут же началась цепная реакция. Уже через несколько дней готовность установить с Молдовой дипломатические отношения выразили 130 государств мира. Не станет ли прогнозируемый шаг Белоруссии таким же детонатором, который приведет в действие механизм международного признания Приднестровья? Ведь сегодня мятежный регион, невзирая ни на какие блокады и эмбарго, поддерживает взаимовыгодные торгово-экономические отношения с более чем 50 странами. Легализация самопровозглашенной, как ее принято называть, республики придало бы им больший динамизм и юридическую оформленность.

Время доказало, что реальное единение стран, территорий, народов может обеспечить сегодня экономическое соответствие. Даже Европейский Союз - идеал международной интеграции, недоступный пока для стран постсоветского пространства, - в свое время начинался с "азов" и именовался Европейским экономическим сообществом или Общим рынком. Только решив экономические проблемы и приблизив потенциалы всех стран к единому знаменателю, там пошли дальше - создали политические наднациональные политические структуры, ввели универсальную валюту, практически вытеснившую с континента американский доллар. И сегодня нет в Европе страны, которая не мечтала бы стать полноправным членом крупнейшего в мире международного конгломерата, по сути уже являющегося целостным организмом, имеющим общие цели и призванным решать единые задачи.

А мы сегодня безнадежно отстали: говорим о федерализации и реинтеграции страны, не выдержавшей в свое время экзамен на зрелость и расколовшейся под влиянием деструктивных сил, прорвавшихся тогда к власти в Молдове.

Артем Вареница.
Коммерсант Plus